Рейтинг книг Варлама Шаламова
Начиная изучать творчество писателя - уделите внимание произведениям, которые находятся на вершине этого рейтинга. Смело нажимайте на стрелочки - вверх и вниз, если считаете, что какое-то произведение должно находиться выше или ниже в списке. В результате общих усилий, в том числе, на основании ваших оценок мы и получим самый адекватный рейтинг книг Варлама Шаламова.
-
1.
Рассказ Варлама Шаламова «Прокуратор Иудеи» открывает цикл колымских рассказов из сборника «Левый берег». -
2.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
3.
Русского поэта и писателя, узника сталинских лагерей Варлама Тихоновича Шаламова критики называют «Достоевским XX века». Его литература – страшное свидетельство советской истории. Исповедальная проза Шаламова трагедийна по своей природе, поэзия проникнута библейскими мотивами. ... Далее -
4.
«Как топчут дорогу по снежной целине? Впереди идет человек, потея и ругаясь, едва переставляя ноги, поминутно увязая в рыхлом глубоком снегу. Человек уходит далеко, отмечая свой путь неровными черными ямами…» ... Далее -
5.
«Две белки небесного цвета, черномордые, чернохвостые, увлеченно вглядывались в то, что творилось за серебряными лиственницами. Я подошел к дереву, на ветвях которого они сидели, почти вплотную, и только тогда белки заметили меня. Беличьи когти зашуршали по коре дерева, синие тела зверьков метнулись вверх и где-то высоко-высоко затихли…» ... Далее -
6.
Рассказ Варлама Шаламова «Букинист» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
7.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. ... Далее -
8.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
9.
Литературоведы и критики оценивают «Колымские рассказы» Шаламова как документальное историческое свидетельство, запечатлевшее великую катастрофу человечества XX века. В своих рассказах Шаламов идет дальше простого описания всех кошмаров советского ГУЛАГа. Он не пытается вызвать страх у читателей. Он не называет страх по имени. Он просто блокирует его. Но, читая или слушая произведения Шаламова, буквально кожей ощущаешь весь ужас и страдания, заключенные в них. «Колымские рассказы» потрясают, они требуют не только сопереживания, но и переоценки собственной жизни, определенного нравственного вывода. По снегу Ha представку Ночью Плотники Одиночный замер Посылка Дождь Кант Сухим пайком Инжектор Апостол Павел Ягоды Сука Тамара Шерри-бренди Детские картинки Сгущенное молоко Хлеб 3аклинатель змей Татарский мулла и чистый воздух Первая смерть Тетя Поля Галстук Тайга золотая Васька Денисов, похититель свиней Серафим Выходной день Домино Геркулес Шоковая терапия Стланик Красный крест 3аговор юристов Тифозный карантин © В. Шаламов (наследники) ©&℗ ИП Воробьев В.А. ©&℗ ИД СОЮЗ ... Далее -
10.
Страдания, боль, потери, попранное человеческое достоинство… Судьба Варлама Шаламова – отражение страшных страниц истории нашей страны. В этой книге собраны документальные свидетельства жизни русского писателя: воспоминания, записные книжки, переписка, следственные дела. ... Далее -
11.
«Каждый мой рассказ – это абсолютная достоверность», – писал Варлам Шаламов, чья проза беспощадна, горька и откровенна. В состав этой книги вошли ранние рассказы писателя, пьеса о лагерном быте «Анна Ивановна», стихотворения, эссе и заметки. ... Далее -
12.
«Ужин кончился. Глебов неторопливо вылизал миску, тщательно сгреб со стола хлебные крошки в левую ладонь и, поднеся ее ко рту, бережно слизал крошки с ладони. Не глотая, он ощущал, как слюна во рту густо и жадно обволакивает крошечный комочек хлеба…» ... Далее -
13.
«Мы бурили на новом полигоне третий день. У каждого был свой шурф, и за три дня каждый углубился на полметра, не больше. До мерзлоты еще никто не дошел, хотя и ломы и кайла заправлялись без всякой задержки – редкий случай; кузнецам было нечего оттягивать – работала только наша бригада. Все дело было в дожде…» ... Далее -
14.
«От голода наша зависть была тупа и бессильна, как каждое из наших чувств. У нас не было силы на чувства, на то, чтобы искать работу полегче, чтобы ходить, спрашивать, просить… Мы завидовали только знакомым, тем, вместе с которыми мы явились в этот мир, тем, кому удалось попасть на работу в контору, в больницу, в конюшню – там не было многочасового тяжелого физического труда, прославленного на фронтонах всех ворот как дело доблести и геройства…» ... Далее -
15.
«Мы сидели на поваленной бурей огромной лиственнице. Деревья в краю вечной мерзлоты едва держатся за неуютную землю, и буря легко вырывает их с корнями и валит на землю. Платонов рассказывал мне историю своей здешней жизни – второй нашей жизни на этом свете…» ... Далее -
16.
««Малая зона» – это пересылка. «Большая зона» – лагерь горного управления – бесконечные приземистые бараки, арестантские улицы, тройная ограда из колючей проволоки, караульные вышки по-зимнему, похожие на скворечни…» ... Далее -
17.
«Письмо лежало на черном закопченном столе как льдинка. Дверцы железной печки-бочки были раскрыты, каменный уголь рдел, как брусничное варенье в консервной банке, и льдинка должна была растаять, истончиться, исчезнуть. Но льдинка не таяла, и Серафим испугался, поняв, что льдинка – письмо, и письмо именно ему, Серафиму…» ... Далее -
18.
«В бригаду Шмелева сгребали человеческий шлак – людские отходы золотого забоя. Из разреза, где добывают пески и снимают торф, было три пути: «под сопку» – в братские безымянные могилы, в больницу и в бригаду Шмелева, три пути доходяг. Бригада эта работала там же, где и другие, только дела ей поручались не такие важные…» ... Далее -
19.
«Человек в белом халате протянул руку, и Андреев вложил в растопыренные, розовые, вымытые пальцы с остриженными ногтями свою соленую, ломкую гимнастерку. Человек отмахнулся, затряс ладонью…» ... Далее -
20.
В рассказе Варлама Шаламова «В приемном покое» читатель познакомится с бытом лагерной больницы. -
21.
Рассказ Варлама Шаламова « Ожерелье княгини Гагариной » входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
22.
Рассказ Варлама Шаламова «Алмазная карта» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
23.
Рассказ Варлама Шаламова «Необращенный» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
24.
Рассказ Варлама Шаламова «Лучшая похвала» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
25.
Рассказ Варлама Шаламова «Комбеды» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
26.
Рассказ Варлама Шаламова «Магия» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
27.
Рассказ Варлама Шаламова «Кусок мяса» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
28.
Рассказ Варлама Шаламова «Мой процесс» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
29.
Рассказ Варлама Шаламова «Последний бой майора Пугачёва» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
30.
Рассказ Варлама Шаламова «По лендлизу» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
31.
Рассказ Варлама Шаламова «Сентенция» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
32.
«Все умерли… Николай Казимирович Барбэ, один из организаторов Российского комсомола, товарищ, помогавший мне вытащить большой камень из узкого шурфа, бригадир, расстрелян за невыполнение плана участком, на котором работала бригада Барбэ, по рапорту молодого начальника участка, молодого коммуниста Арма – он получил орден за 1938 год и позже был начальником прииска, начальником управления – большую карьеру сделал Арм…» ... Далее -
33.
«Поздно ночью Криста вызвали «за конбазу». Так звали в лагере домик, прижавшийся к сопке у края поселка. Там жил следователь по особо важным делам, как острили в лагере, ибо в лагере не было дел не особо важных – каждый проступок, и видимость проступка, мог быть наказан смертью. Или смерть, или полное оправдание…» ... Далее -
34.
«Горный ручей был уже схвачен льдом, а на перекатах ручья уже вовсе не было. Ручей вымерзал с перекатов, и через месяц от летней, грозной, гремящей воды не оставалось ничего, даже лед был вытоптан, измельчен, раздавлен копытами, шинами, валенками…» ... Далее -
35.
«Ручкиных в больнице много. Ручкин – это кличка – примета: повреждена, значит, рука, а не выбиты зубы. Какой Ручкин? Грек? Длинный из седьмой палаты? Этот Коля Ручкин, бизнесмен…» ... Далее -
36.
«В воскресенье, после работы, Кристу сказали, что его переводят в бригаду Косточкина, на пополнение быстро тающей золотой приисковой бригады. Новость была важная. Хорошо это или плохо – думать Кристу не следовало, ибо новость неотвратима…» ... Далее -
37.
«На каждой станции я просовывал в щель записки: перешлите в Москву, в университет, меня везут в лагерь, везут вместе с уголовниками, протестуйте, добейтесь моего освобождения… перевода к своим. Голодовку было поздно объявлять, меня взяли прямо из 67-й камеры Бутырской тюрьмы, после полуторамесячной одиночки № 95 МОКа – мужского одиночного корпуса…» ... Далее -
38.
«Самая легкая работа в забойной бригаде на золоте – это работа траповщика, плотника, который наращивает трап, сшивает гвоздями доски, по которым катают тачки с «песками» к бутаре, к промывочному прибору. Деревянные «усики» доводятся до каждого забоя от центрального трапа…» ... Далее -
39.
«Синие глаза выцветают. В детстве – васильковые, превращаются с годами в грязно-мутные, серо-голубые обывательские глазки; либо в стекловидные щупальцы следователей и вахтеров; либо в солдатские «стальные» глаза – оттенков бывает много. И очень редко глаза сохраняют цвет детства…» ... Далее -
40.
«На земле у порога амбулатории были свежие следы медвежьих когтей. Замочек, хитрый винтовой замочек, которым запиралась дверь, валялся в кустах, вырванный вместе с пробоями, прямо «с мясом»…» ... Далее -
41.
«Крист был высокого роста, а фельдшер еще выше, широкоплечий, мордастый – Кристу уже давно, много лет, все начальники казались мордастыми. Поставив Криста в угол, фельдшер разглядывал свою добычу с явным одобрением…» ... Далее -
42.
«Андреев вышел из штольни и пошел в ламповую сдавать свою потухшую «вольфу». «Опять ведь привяжутся, – лениво думал он про службу безопасности. – Проволока-то сорвана…» ... Далее -
43.
«Днище деревянной бочки было выбито и заделано решеткой из полосового железа. В бочке сидел пес Казбек. Сотников кормил Казбека сырым мясом и просил всех прохожих тыкать в собаку палкой. Казбек рычал и грыз палку в щепы. Прораб Сотников воспитывал злобу в будущем цепном псе…» ... Далее -
44.
«В учетном отделе никак не могли подобрать старшего делопроизводителя. Впоследствии, когда дело разрослось, эта должность вместила целый самостоятельный отдел – «группу освобождения». Старший делопроизводитель выдавал документы об освобождении заключенных и был фигурой важной в мире, где вся жизнь нацелена на ту минуту, когда арестант получает документ, дающий ему право не быть арестантом…» ... Далее -
45.
«Лагерный изолятор был старый-старый. Казалось, толкни деревянную стенку карцера – и стена упадет, рассыплется изолятор, раскатятся бревна. Но изолятор не падал, и семь одиночных карцеров верно служили. Конечно, любое слово, сказанное громко, слышали бы соседи. Но те, кто сидели в карцере, боялись наказания…» ... Далее -
46.
«На Иркутском вокзале я лег под свет электрической лампочки, ясный и резкий – как-никак в поясе у меня были зашиты все мои деньги. В полотняном поясе, который мне шили в мастерской два года назад, и ему наконец предстояло сослужить свою службу…» ... Далее -
47.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
48.
«В тайге у меня была тропа чудесная. Сам я ее проложил летом, когда запасал дрова на зиму. Сушняка вокруг избы было много – конусообразные лиственницы, серые, как из папье-маше, были натыканы в болоте, будто колья….» ... Далее -
49.
«Чем подписывают смертные приговоры: химическими чернилами или паспортной тушью, чернилами шариковых ручек или ализарином, разбавленным чистой кровью? Можно ручаться, что ни одного смертного приговора не подписано простым карандашом...» ... Далее -
50.
«Тяжелые двери трюма открылись над нами, и по узкой железной лестнице поодиночке мы медленно выходили на палубу. Конвойные были расставлены густой цепью у перил на корме парохода, винтовки нацелены были на нас. Но никто не обращал на них внимания. Кто-то кричал – скорей, скорей, толпа толклась, как на любом вокзале на посадке...» ... Далее -
51.
«Мы все, вся бригада, с удивлением, недоверием, осторожностью и боязнью рассаживались за столы в лагерной столовой – грязные, липкие столы, за которыми мы обедали всю нашу здешнюю жизнь. Отчего бы столам быть липкими – ведь не суп же здесь проливали, «мимо рта ложку никто не проносил» и не пронес бы, но ложек ведь не было, а пролитый суп был бы собран пальцем в рот и просто долизан…» ... Далее -
52.
«Усталость была такая, что мы сели прямо на снег у дороги, прежде чем идти домой. Вместо вчерашних сорока градусов было всего лишь двадцать пять, и день казался летним…» ... Далее -
53.
«Много лет я думал, что смерть есть форма жизни, и, успокоенный зыбкостью суждения, я вырабатывал формулу активной защиты своего существования на горестной этой земле…» ... Далее -
54.
«Это странная история, такая странная, что и понять ее нельзя тому, кто не был в лагере, кто не знает темных глубин уголовного мира, блатного царства. Лагерь – это дно жизни. Преступный мир – это не дно дна. Это совсем, совсем другое, нечеловеческое…» ... Далее -
55.
«В этот город на горе второй и последний раз в жизни меня привезли летом сорок пятого года. Из этого города меня привезли на суд в трибунал два года тому назад, дали десять лет, и я скитался по витаминным, обещающим смерть, командировкам, щипал стланик, лежал в больнице, снова работал на командировках и с участка «Ключ Алмазный», где условия были невыносимы, – бежал, был задержан и отдан под следствие…» ... Далее -
56.
«Полупьяный радист распахнул мои двери. – Тебе ксива из управления, зайди в мою хавиру. – И исчез в снегу во мгле…» -
57.
«Человек был стар, длиннорук, силен. В молодости он пережил травму душевную, был осужден как вредитель на десять лет и был привезен на Северный Урал на строительство Вишерского бумажного комбината. Здесь оказалось, что страна нуждается в его инженерных знаниях, – его послали не землю копать, а руководить строительством…» ... Далее -
58.
«С тридцатого года пошла эта мода: продавать инженеров. Лагерь имел доход немалый от продажи на сторону носителей технических знаний. Лагерь получал полную ставку, и из нее вычиталось питание арестанта, одежда, конвой, следовательский аппарат, даже ГУЛАГ…» ... Далее -
59.
«Мистер Попп был вице-директором американской фирмы «Нитрожен», которая ставила газгольдеры на первой очереди Березникхимстроя. Заказ был крупным, работа шла хорошо, и вице-директор счел необходимым лично присутствовать при сдаче работ…» ... Далее -
60.
«Мы суеверны. Мы требуем чуда. Мы придумываем себе символы и этими символами живем. Человек на Дальнем Севере ищет выхода своей чувствительности – не разрушенной, не отравленной десятилетиями жизни на Колыме. Человек посылает авиапочтой посылку: не книги, не фотографии, не стихи, а ветку лиственницы, мертвую ветку живой природы…» ... Далее -
61.
«Леша Чеканов, потомственный хлебороб, техник-строитель по образованию, был моим соседом по нарам 69-й камеры Бутырской тюрьмы весной и летом 1937 года...» ... Далее -
62.
«Золотой сезон короток. Золота много – но как его взять. Золотая лихорадка Клондайка, заморского соседа Чукотки, могла бы поднять к жизни безжизненных – и в очень короткий срок. Но нельзя ли обуздать эту золотую лихорадку, сделать пульс старателя, добытчика золота, не лихорадочным, а, наоборот, замедленным, даже бьющимся чуть-чуть, чтобы только теплилась жизнь в умирающих людях...» ... Далее -
63.
«ОСО – это особое совещание при министре, наркоме ОГПУ, чьей подписью без суда были отправлены миллионы людей, чтобы найти свою смерть на Дальнем Севере. В каждое личное дело, картонную папочку, тоненькую, новенькую, было вложено два документа – выписка из постановления ОСО и спецуказания – о том, что заключенного имярек должно использовать только на тяжелых физических работах и имярек должен быть лишен возможности пользоваться почтово-телеграфной связью – без права переписки…» ... Далее -
64.
«Условились так: если будет отправка в спецлаг «Берлаг» – все трое покончат с собой, в номерной этот мир не поедут. Обычная лагерная ошибка. Каждый лагерник держится за пережитый день, думает, что где-то вне его мира есть места и похуже, чем то, где он переночевал ночь...» ... Далее -
65.
«Я первый раз начал свою самостоятельную фельдшерскую работу, приняв фельдшерский участок, где врачи могли быть только наездами, – на Адыгалахе, из Дорожного управления, – первый раз не из-под руки врача, как на Левом берегу в Центральной больнице, где я работал не вполне самостоятельно...» ... Далее -
66.
«Доктор Кузьменко высыпал шахматы на стол. – Прелесть какая, – сказал я, расставляя фигурки на фанерной доске. Это были шахматы тончайшей, ювелирной работы. Игра на тему «Смутное время в России». Польские жолнеры и казаки окружали высокую фигуру первого самозванца – короля белых...» ... Далее -
67.
«Когда я кончил фельдшерские курсы и стал работать в больнице, главный лагерный вопрос – жить или не жить – был снят и было ясно, что только выстрел, или удар топора, или рухнувшая на голову вселенная помешают мне дожить до своего намеченного в небесах предела...» ... Далее -
68.
«Смерть Сталина не внесла каких-нибудь новых надежд в загрубелые сердца заключенных, не подстегнула работавшие на износ моторы, уставшие толкать сгустившуюся кровь по суженным, жестким сосудам…» ... Далее -
69.
«Играли в карты у коногона Наумова. Дежурные надзиратели никогда не заглядывали в барак коногонов, справедливо полагая свою главную службу в наблюдении за осужденными по пятьдесят восьмой статье. Лошадей же, как правило, контрреволюционерам не доверяли…» ... Далее -
70.
«Когда мы, все четверо, пришли на ключ Дусканья, мы так радовались, что почти не говорили друг с другом. Мы боялись, что наше путешествие сюда чья-то ошибка или чья-то шутка, что нас вернут назад в зловещие, залитые холодной водой – растаявшим льдом – каменные забои прииска…» ... Далее -
71.
«Фадеев сказал: – Подожди-ка, я с ним сам поговорю, – подошел ко мне и поставил приклад винтовки около моей головы…» -
72.
Рассказ Варлама Шаламова «Медведи» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
73.
«Но – не роботами же мы были? Чапековскими роботами из РУРа. И не шахтерами Рурского угольного бассейна. Наш РУР – это рота усиленного режима, тюрьма в тюрьме, лагерь в лагере… Нет, не роботами мы были. В металлическом бесчувствии роботов было что-то человеческое…» ... Далее -
74.
Рассказ Варлама Шаламова «Аневризма аорты» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
75.
«Вечером, сматывая рулетку, смотритель сказал, что Дугаев получит на следующий день одиночный замер. Бригадир, стоявший рядом и просивший смотрителя дать в долг «десяток кубиков до послезавтра», внезапно замолчал и стал глядеть на замерцавшую за гребнем сопки вечернюю звезду…» ... Далее -
76.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
77.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
78.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
79.
Русского поэта и писателя, узника сталинских лагерей Варлама Тихоновича Шаламова критики называют «Достоевским XX века». Его литература – страшное свидетельство советской истории. Исповедальная проза Шаламова трагедийна по своей природе, поэзия проникнута библейскими мотивами. В состав книги вошли «Колымские рассказы», принесшие писателю мировую известность, а также «Колымские тетради», составляющие его поэтическое наследие. ... Далее -
80.
«Слепой священник шел через двор, нащупывая ногами узкую доску, вроде пароходного трапа, настланную по земле. Он шел медленно, почти не спотыкаясь, не оступаясь, задевая четырехугольными носками огромных стоптанных сыновних сапог за деревянную свою дорожку…» ... Далее -
81.
Варлам Шаламов – русский поэт и писатель, узник сталинских лагерей. Его рассказы – художественно осмысленное документальное свидетельство увиденного и пережитого за тринадцать лет, проведённых в заключении на Колыме. Яркая, бескомпромиссная «лагерная проза» Шаламова – это страшная панорама жизни, страданий, смерти заключенных советского ГУЛАГа. Это пятидесятиградусный мороз, голод, расстрелы, цинга, кровь и гной. Это попытка остаться нравственно несломленным, сохранить себя, несмотря на попранное человеческое достоинство. Академик Алмазная карта Аневризма аорты Букинист В приемном покое Геологи Иван Федорович Комбеды Кусок мяса Лида Лучшая похвала Магия Медведи Мой процесс Начальник больницы Необращенный Ожерелье княгини Гагариной По лендлизу Последний бой майора Пугачева Потомок декабриста Прокаженные Прокуратор Иудеи Сентенция Спецзаказ Эсперанто ... Далее -
82.
«Когда я вывихнул ступню, сорвавшись в шурфе со скользкой лестницы из жердей, начальству стало ясно, что я прохромаю долго, и так как без дела сидеть было нельзя, меня перевели помощником к нашему столяру Адаму Фризоргеру, чему мы оба – и Фризоргер и я – были очень рады…» ... Далее -
83.
«Где-то во льду хранятся рыцарские мои перчатки, облегавшие мои пальцы целых тридцать шесть лет теснее лайковой кожи и тончайшей замши Эльзы Кох…» -
84.
Литературоведы и критики оценивают «Колымские рассказы» как документальное историческое свидетельство, запечатлевшее великую катастрофу человечества XX века. Это панорама жизни, страданий и смерти людей в лагерной империи на северо-востоке СССР, занимавшей территорию свыше двух миллионов квадратных километров. В своих рассказах Варлам Шаламов идет дальше простого описания всех кошмаров советского ГУЛАГа. Он не пытается вызвать страх у читателей. Он не называет страх по имени. Но, читая или слушая его произведения, буквально кожей ощущаешь весь ужас, заключенный в них. «Колымские рассказы» потрясают, они требуют не только сопереживания, но и переоценки собственной жизни, определенного нравственного вывода. По снегу На представку Ночью Одиночный замер Дождь Сухим пайком Апостол Павел Ягоды Сгущенное молоко Заклинатель змей Тайга золотая Серафим Выходной день Шоковая терапия Заговор юристов Тифозный карантин ... Далее -
85.
«Как это началось? В какой из зимних дней изменился ветер и все стало слишком страшным? Осенью мы еще рабо… Как это началось? Бригаду Клюева задержали на работе. Неслыханный случай. Забой был оцеплен конвоем. Забой – это разрез, яма огромная, по краю которой и встал конвой…» ... Далее -
86.
«Книга исчезла. Огромный, тяжелый фолиант, лежавший на скамейке, исчез на глазах десятков больных. Кто видел кражу – не скажет. На свете нет преступлений без свидетелей – одушевленных и неодушевленных свидетелей. А если есть такие преступления?…» ... Далее -
87.
Рассказ Варлама Шаламова «Начальник больницы» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
88.
«19 февраля 1929 года я был арестован. Этот день и час я считаю началом своей общественной жизни – первым истинным испытанием в жестких условиях. После сражения с Мережковским в ранней моей юности, после увлечения историей русского освободительного движения, после кипящего Московского университета 1927 года, кипящей Москвы – мне надлежало испытать свои истинные душевные качества…» ... Далее -
89.
«Еще в то благодатное время, когда Мерзляков работал конюхом и в самодельной крупорушке – большой консервной банке с пробитым дном на манер сита – можно было приготовить из овса, полученного для лошадей, крупу для людей, варить кашу и этим горьким горячим месивом заглушать, утишать голод, еще тогда он думал над одним простым вопросом…» ... Далее -
90.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. ... Далее -
91.
Рассказ Варлама Шаламова «Иван Фёдорович» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
92.
Варлам Шаламов – писатель сложной и драматической судьбы – известен как поэт, автор поэтических и прозаических сборников. Будучи репрессирован, писатель семнадцать лет провел в лагерях и все увиденное и пережитое легло в основу сборника колымских рассказов «Левый берег». ... Далее -
93.
В рассказе Варлама Шаламова «Прокаженные», входящего в сборник колымских рассказов «Левый берег», говорится о судьбах больных проказой в послевоенный период. ... Далее -
94.
Рассказ Варлама Шаламова «Геологи» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
95.
Рассказ Варлама Шаламова «Академик» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
96.
Рассказ Варлама Шаламова «Потомок декабриста» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
97.
Рассказ Варлама Шаламова «Лида» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
98.
Рассказ Варлама Шаламова «Эсперанто» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
99.
Рассказ Варлама Шаламова «Спецзаказ» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег». -
100.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
101.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
102.
В авторский сборник «Очерки преступного мира» вошли рассказы о реальной колымской жизни: о людях, характерах, правилах и законах. Варлам Шаламов представил целую галерею характеров «героев» преступного мира. ... Далее -
103.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
104.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
105.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
106.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
107.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
108.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
109.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты». ... Далее -
110.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. В электронное издание вошли знаковые произведения, принесшие мировую славу автору публицистики о колымских буднях заключенных Дальлага. В книге публикуется вступительная статья Ирины Сиротинской «Правда Шаламова – на все времена». В I том издания вошли сборники: «Рассказы 30-х годов», «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты». ... Далее -
111.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. В электронное издание вошли знаковые произведения, принесшие мировую славу автору публицистики о колымских буднях заключенных Дальлага. В книге публикуется вступительная статья Ирины Сиротинской «Правда Шаламова – на все времена». В II том издания вошли сборники: «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы», «Перчатка, или КР-2», «Анна Ивановна» (пьеса). ... Далее
Комментарии:
